От симфонии нежности до «отражения в мутной луже»: избранная лирика Софии Майской и несколько слов о поэтике.
Комментарий Анны Шелыгиной
ты хочешь любви и тоскуешь по солнцу,
я же — луна.
С. Майская
Таинственная, как морская бездна. Холодная, как ноябрьское утро. Искренняя, как первое признание в любви. Это все София Майская.
Максимальное сближение стихотворных строк и жизни, предельная автобиографичность – это все характерно для творчества Софы. Лирическая героиня, кажется, есть отпечаток самой Софии в тексте, субъект переживает те же эмоции, что и поэтесса:
так что меня не люби,
нам обоим сделаешь хуже.
я, увы, не звезда —
лишь её отражение в мутной луже.
Откровенность строк сразу вовлекает читателя в художественный мир. Неудивительно, что у нее так много поклонников. Буквально под каждым стихотворением Софии на её авторской странице множество комментариев. И чаще всего читатели подмечают «жизненность» и уникальный художественный мир.
О неповторимой атмосфере творчества Мэй хочется сказать отдельно. Несмотря на кочующие образы промозглой ночи, моря, белых страниц и остывшего чая холодно не становиться. Ситуация обратна. Возникает ощущение, как будто ты попал в свой старый дом из детства, где тебя всегда ждут, где всегда греет жар из камина и свежеиспеченный пряный вишневый пирог, где слезы сменяются смехом, где душа находит успокоение и понимание:
ты вернёшься под утро.
и ноги не сдержат, гудя.
в голове — пустота с отголосками мнимого счастья.
и пустующий номер с холодной постелью тебя
снова примет в свою темноту и скупые объятья.
Поэзию Софии можно попробовать на вкус, к ней можно прикоснуться, ее можно вдохнуть:
снова скована холодом изнутри —
не согреть батареями, крепким чаем.
Ряды метафор Софии неизбитые и свежие: «утопи же в Неве ненавистную бледную маску», «под дых ударила осень», «полагая наивно, / что с прошлым покончено, / новый лист начинаю». Мне кажется особенно художественной метафора с белым листом, важно, в контексте:
полагая наивно,
что с прошлым покончено,
новый лист начинаю.
но, увы.
старым почерком.
Софа активно экспериментирует с синтаксисом и строфой. Так, конечно, не ново, но начало каждой строки со строчной буквы выглядит стильно. Форма — мягкая глина в руках талантливой поэтессы, она изгибается подобно балерине, такой же нежной, как сама София. Многочисленные переносы, обилие тире и разноразмерные строфы создают ощущение непрерывного монолога навзрыд — потока сознания, что, отчасти, сближает творчество Майской с М. Цветаевой:
я — ледяное море,
ты — яркий осенний лес.
ты — мракоборец,
я — мракобес.
***
это всё происходит не здесь.
не сейчас.
не с тобой.
фонари и стихи, гладь Фонтанки со вкусом рома.
во весь голос смеёшься, блистая в огнях Сенной.
плакать будешь потом,
на парковке у аэродрома.
растворись же в толпе, слейся с сотнями глаз и рук,
стань песчинкой у ног уносящейся в небо громады.
здесь не знают тебя, даже имени твоего звук —
просто писк, комариный писк посреди автострады.
пой же, пой, подпевай от души дворовóму певцу,
утопи же в Неве ненавистную бледную маску.
веселись, но не плачь, умоляю — тебе не к лицу
тушь тереть по щекам, ядовитую чёрную краску.
ты вернёшься под утро.
и ноги не сдержат, гудя.
в голове — пустота с отголосками мнимого счастья.
и пустующий номер с холодной постелью тебя
снова примет в свою темноту и скупые объятья.
***
снова скована холодом изнутри —
не согреть батареями, крепким чаем.
слишком жалкое зрелище.
не смотри.
не надейся.
и не скучай.
не смотри мне в глаза —
там давно ни тепла, ни совести.
как промозглый туман, ускользаю
сквозь пальцы,
не поймать и не унести.
твоё сердце горит, а моё — еле бьётся.
я зла, холодна и, возможно, больна.
ты хочешь любви и тоскуешь по солнцу,
я же — луна.
***
белый лист,
и я начинаю снова
верить, что всё могу,
что по воле волшебного слова
что-то щёлкнет в усталом мозгу
и встанет на место.
белый лист.
выдыхаю нервно,
а затем опускаю ручку.
точка, точка, ещё закорючка,
вьются строчки буйным торнадо —
не всегда даже смысл понятен.
едва дышу, чтобы не было пятен,
чтобы в кои-то веки пошло всё как надо.
полагая наивно,
что с прошлым покончено,
новый лист начинаю.
но, увы.
старым почерком.
***
я споткнусь по дороге, считая звёзды,
упаду на холодный весенний асфальт.
я не буду спешить (ещё же не поздно)
и закрою глаза, как последний гештальт.
медвежонок на небе сигналит полярной,
орион и дракон проводили закат.
пятизвездие всё ещё светится ярко,
значит, всё ещё можно вернуть назад.
на земле я останусь незваной гостьей,
догорю и рассыплюсь, по небу летя.
вспоминай меня, обратившись к звёздам —
среди них наконец-то нашла себя.
***
королева мечей надевает вечерний наряд,
королева готова на ужин принять гостей.
в зеркало поднимает холодный взгляд,
в сейф запирает бурлящий вулкан страстей.
пальцы скользят, расправляя атласную ткань —
кожу змеи, превращённую в изумруд.
из осколков и пепла, как птица феникс, восстань
и играй себя так, чтоб завидовал голливуд.
храбрый рыцарь во тьме заплутал и навеки сгинул,
тихо воет за дверью с ума сведённый дракон.
из обломков ножей, что летели в изящную спину,
королева мечей возвела свой железный трон.
***
очки бьются стёклами внутрь
и глаза сквозь боль открываются.
никогда мне не стать
мудрой
(вопреки надеждам и имени),
но тебе это даже нравится.
я считаю до ста,
задыхаюсь и пробую снова,
но теперь я дойду до тысячи.
ответ моей кровью вычерчен,
что течёт сквозь ресницы,
кляксами падает
на открытой книги страницы.
силуэт образует слово
(или это мне только кажется?)
по лицу на бумагу катится
капля за каплей вниз.
ты прочтёшь за меня:
«проснись»
***
утекай
сквозь страницы потёртой книги,
прочитанной не единожды.
утекай.
всё равно ты не сделаешь выводы,
пройдя все скандалы, интриги
и прочий-прочий бедлам.
синяки под глазами, мадам,
неотъемлемы в вашей эстетике.
не расходуйте зря косметику.
едет автобус из ада в рай, из рая в ад,
туда и обратно.
как хочешь, бесов своих называй,
всё равно не станет приятней.
в переплёт ты попала накрепко,
не ищи виноватого.
за людей ты цепляешься намертво,
но исход одинаковый.
вниз лететь — никогда не мягенько.
запомни, моя дорогая:
очень редко бывает сладенько
на дне кружки холодного чая.
***
иногда всё, что хочется —
высыпаться. по ночам,
не на дно песочных часов,
что время нам отмеряют
по капле, летящей в вечность.
я запираю
дверь на засов
и ключи проверяю в кармане.
я скучаю по нам,
я скучаю по той беспечности
и всему, что на сердце колется.
вино на столе. в стакане.
но пить не хочется.
хочется спать и выть.
на луну, по-волчьи,
о нас.
спать и рядом с тобою быть.
но увы.
не тот день,
не тот час.
***
не люби меня,
не люби волосы цвета пепла,
не люби аромат пряной вишни.
кончиком тонкого фетра
дрожащие руки картину пишут
каждое утро.
не быть мне мудрой,
не быть мне ласковой, нежной,
не быть покорной
ни в коем случае.
я своими краями неровными
твою тонкую бледную душу
неосознанно насмерть замучаю.
так что меня не люби,
нам обоим сделаешь хуже.
я, увы, не звезда —
лишь её отражение в мутной луже.
я не сценарист, я не режиссер,
я — скептично настроенный зритель.
я не лучшая задница факультета,
точно не гордость родителей
и даже не сотое чудо света.
у меня глаза василиска,
я в чёрном списке
на входе в рай.
убегай, не жалея ноги,
как будто уходит
последний трамвай.
душат шею белую-белую
оголённые провода.
я прошу…
нет,
всё-таки требую:
не люби меня
никогда.
***
цветы в вазе.
всё дело, наверное, в сглазе,
проклятии или порче —
её по несчастной случайности
наслал неумелый маг.
цветы обдувает сквозняк,
на столе остывает чай,
а я не люблю тебя больше.
лилии в вазе — тоже.
эти лилии в вазе —
начало конца,
мы знали, что он неизбежен,
даже сгорая в экстазе.
не отрицай,
в макушку целуя нежно.
я тебя не люблю, так как надо —
выезжаю на красный,
врезаюсь во все заграждения
и улетаю в кювет,
разбиваясь в свободном падении
и тебя забирая с собой.
но любовь — это не автострада,
а медленный путь домой.
я — ледяное море,
ты — яркий осенний лес.
ты — мракоборец,
я — мракобес.
я пожираю смерть,
ты — сама жизнь и солнечный свет.
с тобой — всегда «да»,
а со мной же — колкое «нет».
цветы в вазе.
стук двух сердец.
тихо
скрипнет входная дверь
и закроется снова.
скоро в финальных титрах
напишут слово:
«конец»